|
ШТУРМ ОТБИВАЕТ АРХИМЕД
Архимеду приписывают изобретение множества остроумнейших машин и приборов, в частности: машин для орошения полей (архимедов винт), систем рычагов и блоков для поднятия тяжестей, военных метательных машин, способа определения состава сплавов взвешиванием в воде и др.
Память о военных машинах Архимеда сохранилась потому, что с их помощью два года оборонялся от мощной римской армии родной город Архимеда — Сиракузы. В конце концов римляне взяли город, но не штурмом, а после длительной осады, в момент, когда его защитники спали после слишком усердных празднеств в честь богини Артемиды. (В городе съестных припасов не хватало, а вина было вдоволь и его раздавали бесплатно.) Правда, некоторые историки считают, что главную роль в падении Сиракуз сыграло предательство, в чем так никогда и не признался гордый римский военачальник «победитель Сиракуз» Марк Клавдий Марцелл. Вот как об этом рассказывает греческий историк Плутарх (46-126 до н.э.), посвятивший Марцеллу одно из своих жизнеописаний:
Архимедов винт - водонапорная машина.
«Марцелл вполне полагался на обилие и блеск своего вооружения и на собственную свою славу. Но все это оказалось беспомощным против Архимеда и его машин. Архимед был родственником умершего царя Гиерона. В свое время Архимед писал Гиерону, что небольшой силой возможно привести в движение сколь угодно большую тяжесть; более того, вполне полагаясь на убедительность своих доказательств, он утверждал даже, что был бы в состоянии привести в движение самую Землю, если бы существовала другая, на которую он мог бы стать. ( «Дай мне, где стать, и я сдвину Землю», - так передает эту фразу греческий математик Папп Александрийский, живший в конце III столетия нашей эры.)
Гиерон был этим удивлен и предложил ему показать на деле, как возможно большую тяжесть привести в движение малой силой. Архимед осуществил это над грузовым трехмачтовым судном, которое, казалось, могло вытащить на берег только большое число людей. Архимед велел посадить на судно множество людей и нагрузить его обычным большим грузом. Поместившись затем в некотором отдалении на берегу, он без всякого напряжения, очень спокойно нажимая собственной рукой на конец полиспата, легко, не нарушая равновесия, придвинул судно. Гиерон был этим в высшей степени поражен и, убедившись в высоком значении этого искусства, склонил Архимеда соорудить машины как для обороны, так и для нападения при любой осаде. Правда, Гиерон сам не использовал этих машин, так как большая часть его правления прошла в мирной обстановке. Но теперь (при наступлении Марцелла) эти машины и соорудивший их Архимед оказались весьма необходимыми.
Когда римляне начали наступление с обеих сторон (с суши и с моря), сиракузяне были в высшей степени поражены и как бы парализованы от страха. Они считали невозможным противостоять такой большой силе и военной мощи. Но тогда Архимед привел в действие свои машины и орудия разнообразного рода; на сухопутные войска посыпались камни огромной величины и веса с шумом и невероятной быстротой. Против этих снарядов, казалось, не было больше защиты. Целые подразделения войск валились на землю, и их ряды пришли в полный беспорядок. В то же время и на суда обрушивались из крепости тяжелые балки, искривленные в виде рогов; одни из них сильными ударами погружали суда в глубь моря, другие крюками в форме журавлиных клювов, точно железными руками, поднимали корабли высоко в воздух, а затем опускали кормой в воду. В то же время другие машины швыряли суда на скалы возле стен города, и их матросы подвергались страшному уничтожению.
Нередко представлялось ужасное зрелище: судно, высоко поднятое над морем, раскачивалось в воздухе до тех пор, пока его экипаж не выбрасывался вон, потом либо отбрасывалось пустым к городской стене, либо, отпущенное, падало в воду. Марцелл устанавливал на своих судах машины для противодействия и нападения, но, как только такое судно приближалось к стене города, на него падал камень весом в десять талантов (То есть около 260 килограммов), за которым следовал второй и третий... Эти камни, с громадной силой и шумом уничтожая машины, находившиеся на неприятельских судах, разрушали и самые палубы.
Марцелл оказался в чрезвычайно большом затруднении и должен был со своим флотом отступить. Он велел также отступить и сухопутным войскам. После этого он держал военный совет. Было решено еще той же ночью по возможности подойти очень близко к городу. Расчет состоял в том, что метательные машины Архимеда, вследствие присущей им большой силы, перебросят ядра через головы наступающих и на малом расстоянии окажутся совершенно безвредными. Однако на этот случай Архимед еще задолго до того соорудил машины, приспособленные к действию на любых расстояниях небольшими снарядами. Вдоль стены непрерывным рядом были устроены не очень большие бойницы, а за ними стояли метательные машины, невидимые для врагов; снаряды этих машин были легче, неслись с меньшей скоростью и поражали врагов на небольших расстояниях. Поэтому, когда римляне... приблизились к стенам города, в полной уверенности, что их совершенно не заметят, они были тотчас же встречены массой стрел и снарядов. Сверху на их головы посыпались камни, и отовсюду со стен неслись снаряды. Они снова вынуждены были отступить. Тогда машины вновь были установлены на дальнее расстояние, снаряды неслись вдаль и настигали отступающих. Потери были велики, велико было смятение на судах. Было совершенно невозможно каким бы то ни было способом справиться с противником. Архимед расположил большинство машин за стеной, и римляне, на которых с невидимых мест валились тысячекратные бедствия, казалось, сражались с богами.
Но Марцелл все же не пришел в замешательство. С насмешкой он сказал своим строителям и инженерам: «Что ж, придется нам прекратить войну против геометра, который подобно сторукому Бриарею уселся у моря, себе на потеху, нам на позор, и поднимает вверх суда с моря; он даже превосходит сказочного сторукого великана, сразу бросая на нас такое множество снарядов». В действительности римляне становились мишенью для орудий Архимеда. Он один был душою обороны, приводил все в движение и управлял защитой. Все остальное оружие оставалось в бездействии, и только его машинами город тогда пользовался для обороны. Римляне были так напуганы, что достаточно было показаться над стенами канату или деревянной палке, как все кричали, что Архимед направил на них машину, и быстро убегали. Видя это, Марцелл прекратил сражения и нападения и предоставил дальнейшую осаду действию времени».
Источник. Ж. Математика в школе. №5, 2001. с.10.
