Радуга.
Наверное, нет человека, который бы не любовался радугой. Это великолепное красочное явление издавна поражало воображение людей. О радуге слагались легенды, ей приписывали удивительные свойства. У древних греков богиня радуги Ирида выступала как посредница между богами и людьми, передававшая людям волю богов. Глядя на радугу, древние греки верили, что она соединяет небо и землю. По мнению древних эстов, радуга наполняла водой истощенные после дождя облака; вода по радуге якобы поднималась из озера или реки в небеса. Любуясь радугой, древние индейцы думали о цветах, которые увяли на земле и вновь расцвели на небе.

Все цветы лесов зеленых,
Все болотные кувшинки,
На земле когда увянут,
Расцветают снова в небе.

Эти строки взяты из знаменитой “Песни о Гайавате”, написанной Г. Лонгфелло на основе легенд северо-американских индейцев. С радугой всегда связывалось ощущение радости и освобождения, “Блещет солнышко на кровле, радуга отводит бурю”,— читаем мы в эстонском эпосе “Кале-випоэг”. По библейской легенде, бог Яхве после всемирного потопа повесил на небе радугу в знак того, что он больше не станет так жестоко карать людей: “Я полагаю радугу мою в облаке, чтобы она была знамением вечного согласия между мною и между землею”. В древнеиндийском эпосе “Рамаяна” встречается “лук семицветный Громовника”. Громовник — он же громовержец — это царь богов Индра, а его “семицветный лук”—это радуга. Такой же смысл приписывали радуге и древние арабы; они считали ее луком бога света Кузаха. После победы над силами тьмы, не пускавшими солнце на небо, Кузах вешал радугу-лук на облака. У славянских народов радуга, появлявшаяся на небе после благодатного дождя, олицетворяла победу бога-громовержца Перуна, поразившего молниями духа зла.

Радуга — добрая предвестница. Если она появилась, значит, проглянуло солнце; напоивший посевы дождь, сделав доброе дело, теперь окончится, настанет хорошая погода. Слово “радуга” содержит старославянский корень “радь”, что означает “веселый”. В старославянском языке есть наречие “радоштами”, означающее “радостно”. И в наши дни в некоторых местностях на Украине радугу называют “веселкой”. А многие люди “расшифровывают” слово “радуга” как “райская дуга”. Вспомним следующие строки из “Дон-Жуана” Дж. Байрона:

Все ободрились: радугу они Считали добрым предзнаменованьем: И римляне и греки искони
Подобным доверяли указаньям.
В тяжелые и горестные -дни
Полезно это всем; когда страданьем
Измучен ум,— приятно допустить,
Что радуга спасеньем может быть.

Поэты неоднократно обращались к радуге. Ощущение радости, вызываемое радугой, хорошо передано, например, в следующем стихотворении Гёте. Поэт любуется радугой, возникшей на фоне струй водопада, и сравнивает красочность человеческой жизни с красочностью радуг

К тебе я, солнце, обращусь спиною;

Конечно, не только о хорошей погоде думали люди, любуясь радугой. С радугой издавна связывались представления о благополучии, о счастье. Существовало поверье, будто в том месте, где радуга как бы уходит одним из своих концов в землю, можно, откопать горшок с золотом. А чтобы до окончания жизни быть счастливым и удачливым во всех делах, достаточно хотя бы раз пройти под радугой босиком. Жаль вот только, что никому еще не удавалось пройти под радугой, никто не смог подойти к ее основанию. Восхищаясь “жемчужным, разноцветным мостом”, Ф. Шиллер с грустью замечает:

Идешь к нему — он прочь стремится,
И в то же время недвижим;
С своим потоком он родится
И вместе исчезает с ним.

Радуга действительно неуловима и недолговечна. Она дарит ощущение радости, но, увы, ощущение это мимолетно. Она дарит мечту о счастье, но счастье это оказывается недостижимым. Удивительное в своей красоте “мимолетное виденье” буквально тает на наших глазах, оставляя нам чувство светлой грусти. Об этом очень хорошо писал Ф. И. Тютчев:

Как неожиданно и ярко
На влажной неба синеве
Воздушная воздвиглась арка
В своем минутном торжестве!
Один конец в леса вонзила,
Другим за облака ушла —
Она полнеба обхватила
И в высоте изнемогла.
О, в этом радужном виденье
Какая нега для очей!
Оно дано нам на мгновенье,
Лови его — лови скорей!
Смотри—оно уж побледнело,—
Еще минута, две — и что ж?
Ушло, как то уйдет всецело,
Чем ты и дышишь и живешь.